Пословицы
Жемчуг ищи в море, мудрость - в народе - говорят удмурты. Это высказывание может наглядно подтвердить мысль фольклористов о том, что лучшие сборники пословиц и поговорок можно поставить в один ряд с величайшими произведениями мировой литературы.
Значение и смысл «малых» по своей форме устно-поэтических произведений вложено удмуртским народом в традиционные определения этого жанра: кылпум «слово за слово» пересьёслэн верамзы «слова (сказания стариков) предков», вашкалаослэн верам кылъёссы «сказанные предками слова», удмуртлэн верам кылыз «сказанные удмуртами слова». Пословицы и поговорки могли, очевидно, определяться в народе и такими терминами, как кылбур «доброе (добротное), художественно обработанное слово» (в удмуртской литературе этим термином обозначается стихотворение), выжыкыл «слово стариков, слово рода», мадиськон «то, что рассказывается». Несмотря на такое разнообразие определений, смысл произведений данного жанра остается одним: «слово, выражение, пришедшее из глубины веков; мудрость, переданная предыдущими поколениями».
И хотя все эти термины могут быть отнесены и к другим жанрам, как нельзя ярко они определяют и сущность удмуртских народных пословиц и поговорок, поскольку не осмысливаются как что-то самостоятельное, четко отделенное не только от самой речи, но и самих типичных жизненных ситуаций. Насколько органично пословицы и поговорки вплетаются в живую речь и не выделяются из нее народом, свидетельствует один из первых крупных собирателей и исследователей удмуртского фольклора К. П. Герд: «Попросите любого удмурта что-нибудь спеть и тут же попросите рассказать ... пословицы. Он напоет много песен, расскажет много легенд, но дать ряд пословиц и поговорок он или совсем не сможет, или скажет: «Уг тодскы» («Не знаю»). Пословицу, поговорку удмурт не может оторвать от живой речи, он ее и не мыслит как нечто отдельное. Но начните с ним, как с равным, разговаривать, поживите с ним известное время в его трудовой, повседневной обстановке и вы убедитесь, что каждая выраженная удмуртом мысль есть своего рода пословица, продукт многовекового жизненного опыта целого народа».
«Человеку, не выросшему в обстановке удмуртского быта,- далее продолжает К. П. Герд,- не понимающему иногда неуловимых оттенков удмуртской речи, несомненно трудно из общей речи выбирать отдельные пословицы. Для чужестранца это недоступно и невозможно. Песня и ее исполнение в некотором отношении как бы стали ремеслом отдельных певцов, а пословицы и поговорки переплетены в живой речи, их одновременно и знают, и не знают, ибо они создаются и умирают в процессе самой речи ... »
Пословицы и поговорки, благодаря их способности воплощать в конкретных образах абстрактные понятия, вводятся народом в обиходную речь для характеристики тех или иных явлений, или жизненных ситуаций. Сам характер изречений указывает на то, что народ приемлет или отвергает, одобряет или отрицает, высоко оценивает или осуждает; кому или чему добродушно улыбается; над чем иронизирует и над чем смеется.
Пословица искони служила выражением положительных идеалов народа. Она утверждает их даже тогда, когда высмеивает отрицательные факты и явления. Радость и счастье, говорит пословица, в труде. «Любишь мед - терпи жало пчел»; «Делай свое дело, не плачь, что счастья нет». Мерилом всех лучших качеств человека становится его способность к повседневному труду: «День народится - и работа появится»; «Кто без дела, тот без хлеба». И, несмотря на полное осознание тяжести крестьянского труда, народ проповедует труд в охотку, труд в радость, труд как средство от всех физических и моральных недугов: «Счастья не ищут, его в труде обретают»; «Дерево славится плодами, человек – делами»; «От работы руки-ноги не скрючит». Народом прославляется труд осознанный, творческий, с крестьянской сметливостью и благоразумием: «Трудиться и глупый Микки может, жить-то ум бы надобен); «Медведь - силой, человек – смекалкой»; «Умный у огня согреется, глупый – обожжется».
Но сила человека, как гласят пословицы, не только в его умении трудиться, не только в его уме. Сила его еще и в умении жить в семье, в кругу родственников в деревенской общине - в любом обществе, с каким сталкивается человек в течение всей своей жизни: «Одна пчела меду не припасет»; «Одинокое дерево ветер легко валит»; «Не желай людям зла, иначе не будет (тебе) добра».
Человеку помогают стать полноценным членом коллектива, жить бок о бок с другими людьми, прежде всего, такие черты характера, которые не противоречат нормам народной этики и обычаям: «Добрая душа половина счастья»; «Скромный человек счастлив»; «Тот не человек, кто не делает добра»; «Терпение вынесет, нетерпение сломит». Признавая силу коллектива, народ одновременно подчеркивает и самобытность, неординарность, незаменимость своей составной частички каждого отдельного человека: «Всякая травинка на своем стебле растет»; «У каждого цветка свой запах».
Для выражения своих эмоций и выяснения отношений между предметами
и явлениями народ прибегает к определенным реалиям, раскрывающим в совокупности быт, нравы и обычаи народа. Но при всей специфике этих реалий суть удмуртских пословиц и поговорок близка сути произведений данного жанра в фольклоре других народов. Причем близость определяется не столько в силу законов одного жанра, сколько в силу извечных истин, которое человечество пытается постичь и передать в столь лаконичной и доступной форме последующим поколениям. Что такое добро и зло? Величие и ничтожность? Счастье и горе? Благородство и низость? В чем смысл жизни? Вот практически, какие вопросы лежат в основе всех высказываний, заключенных в целых сборниках. Но, помимо пословиц и поговорок, составляющих большую часть паремического фонда языка, в систему народных изречений входят еще народные афоризмы, присловья, пожелания, ругательства и угрозы, скороговорки, пустобайки, клятвы, прибаутки, шуточные ответы и поддевки. Общность семантических, структурно-стилистических и функциональных особенностей каждого из видов паремий дает возможность выделять их в отдельные группы. Ярче всех и в семантическом и в структурно-стилистическом плане выражены пословицы - визькылъёс. К ним относятся грамматически законченные суждения, воспринимающиеся как в буквальном, так и в переносном смысле, или, как принято считать паремиологами, содержащие образную мотивировку смысла, например: «У торящего дорогу конь в мыле»; «Если вода за тобой не бежит, сам иди за нею»; «На чужом столе и рыба без костей».
Близки пословицам по своей грамматической форме народные афоризмы - индылонъёс или нодъясь кылъёс. Это изречения, которые так же, как и пословицы, выражают какую-то закономерность, правило, но, в отличие от них, не строят суждение на иносказании. Они предстают в виде делового совета, практического наставления без каких-либо обиняков: «Человек не от работы, от горя сохнет»; «Не будешь верить в свои силы – пропадешь»; «Самый тяжелый труд – безделье».
Пословицы и народные афоризмы представлены всеми основными в народной удмуртской речи типами простых и сложных предложений.
С грамматическими конструкциями композиционно слиты и поэтические приемы, благодаря которым достигается высокохудожественная форма этих изречений, создается целое художественное произведение в миниатюре: «Красота подбородка борода, красота речи - мудрое слово»; «Не посмотрев в посуду, из нее не ешь, не увидев мать, не бери ее дочь замуж».
Удмуртский фольклор: Пословицы, афоризмы и поговорки/ Составитель Т.Г. Перевозчикова. – Устинов: Удмуртия, 1987. – 276 с.
Пословицы про семью
В развитии нравственных сил подрастающего поколения активно участвовали однодеревенцы, друзья, соседи, сельская община, но выдающаяся роль в этом деле отводилась семье. Она являлась низшей хозяйственной единицей общины, ее первичной социальной ячейкой, во взаимодействии с общиной реализовывавшей организацию стереотипов группового опыта, осуществлявшей аккумуляцию и межпоколенную трансляцию этнической специфики и традиций. Кроме того, она выполняла важную функцию производства и воспроизводства членов общины, в этом крестьяне видели одну из основных ее целей. Бездетность удмуртами воспринималась не только как несчастье, но и как позор. Недаром и народные пословицы гласят:
«Бездетные супруги - сироты» (Нылпитэк кышно-картъёс - сиротаос), «Дом детьми весел» (Корка нылпиен шулдыр), «Двор скотиной красен, дом - детьми» (Азбар пудоен чебер, корка - нылпиен), а в одной из народных песен поется:
Зарниен но азвесен мар-о бен карод? Злата-серебра не надо,
Со интые мед луоз вордэм нылпиед. Если не взрастишь детей.
К детям следовало относиться с любовью:
«Ребенка розгой и криком не выучишь» (Пиналэз ньорын но черекъяса уд дышеты),
«Земля любит навоз, а ребенок ласку» (Музъем яратэ кыедэз, пинал нуны вешамез), но и заласкивать их не следовало: «Лишняя похвала - только порча» (Мултэс ушъян - сорон гинэ).
От детей требовалось уважительное и почтительное отношение к родителям. «Отцовы слова тяжелы, но в доме его тепло» (Атайлэн кылыз туж чурыт, нош корказ шуныт), «Мать с отцом плохому не научат, худо не отзовутся» (Анай-атай уродлы уз дышетэ, уродзэ уз вералэ) - учила народная мудрость. «Отцы заботятся о добром воспитании детей, а дети, в свою очередь, исполняют их распоряжения» - читаем в одном из документальных источников, подтверждающем в данном случае фольклорные свидетельства.
Пословицы про труд
Все прогрессивные воспитательные традиции удмуртских крестьян, будь то нравственное, физическое, эстетическое или любое другое, коренились в глубинах трудовой жизни народа. Традиции были непосредственно вплетены в процесс жизни, воспитание осуществлялось в контексте реальной трудовой деятельности. Трудолюбие ставилось во главу угла в воспитании подрастающего поколения, это качество народом определенно считалось фундаментом личности, одним из главнейших нравственных ее мерил.«Труд дороже золота» (Уж зарнилэсь но дуно) -гласит удмуртская пословица. Полагая счастье в труде, народ говорил: «Без труда счастья не увидишь» (Ужтэк шудэз уд адзы). Родителям в воспитании трудолюбия отводилась решающая роль. В народе говорили: «От плохого семени и плод плохой» (Урод кидыслэн емышез но урод),- подразумевая, что плохие родители хороших детей не воспитают. Личный пример родителей был самым эффективным воздействием, самым лучшим наглядным уроком. Под наблюдением и с помощью отца, матери дети исподволь включались в круг хозяйственных забот семьи и незаметно впитывали простую и мудрую мораль «без работы хлеб не придет» (ужтэк нянез уд басьты). С малых лет в детях воспитывалось глубокое почитание земли и хлеба как источников жизни человека. Детей приучали не говорить плохого слова о Земле, им с детства внушались некоторые запретные и ограничительные установления, направленные, по мнению взрослых, на бережное отношение к земле. С почтительным отношением к земле передавался опыт ее обработки, народные знания о способах выращивания хлеба. В детях формировалась мысль, что сила человека - в земле, и прекрасной иллюстрацией к этой мысли являлась легенда об Эштэреке, сила которого заключалась в его неразрывной связи с землей-кормилицей. О хлебе народ говорил «хлеб велик» (нянь быдзым). Худое слово и обращение с хлебом с читались проявлением крайней безнравственности. Хороший человек в народе сравнивался с хлебом: «Этот человек как хлеб ржаной» (Зег нянь кадь та адями), в смысле добр, надежен. Признавая непреходящую ценность хлеба, народ риторически спрашивал себя: «Ржаной хлеб кому приедался?» (Зег няньлэсь кин вуёмем?) Ни одна крошка не сметалась взрослыми со стола на пол. Со спокойной совестью бросали крошки лишь на поле, приговаривая при этом «корни в земле» (выжыез музын).
